Наши коучи

Институт объединяет всех тех, кто желает помочь каждому ребенку гармонично развиваться, стать успешным и счастливым во взрослой жизни.
Сергей Зуев

12.05.2017 20:05:58

Коучи и коучинг: оно нам надо?

Ольга Романова, главный редактор портала Владмама

«…Я совершенно не понимаю его поступков!»
«…Я не представляю, что у него в голове! Он не хочет со мной разговаривать!»
«Совершенно невозможно общаться, все воспринимается „в штыки“! Моему сыну всего 14 лет, а он уже ничего не хочет, ему ничто не интересно!»

Эти и подобные этим жалобы родителей подростков звучат повсюду. В каком из этих случаев стоит бить тревогу? Что делать и куда бежать? С кем посоветоваться?

Эти и другие подобные вопросы, волнующие родителей, мы обсуждали с Сергеем Зуевым, отцом пятерых детей. Сергей — коуч. Его сегодняшняя специализация — детско-родительский коучинг.

Наш разговор начался с обсуждения злободневной проблемы подростковых суицидов и участия детей в так называемых группах смерти.

— Сергей, одна из проблем, которая волнует сегодня многих родителей подростков — — детский и подростковый суициды. До этого была другая очень похожая тема — втягивание детей в экстремистские организации. И в том, и в другом случае работает один и тот же алгоритм: вступая с детьми в контакт через соцсети, специально обученные люди находят их слабые точки и втягивают либо в одну группу, либо в другую. И эта схема чаще всего срабатывает там, где у родителей нет диалога со своим ребенком. Что в этом случае им посоветует коуч?

— Ничего. Коучи не дают советов, они помогают людям иначе.

— А есть ли смысл тогда обращаться к коучу, чтобы решить подобную проблему?

— Я бы не стал говорить «решить проблему». В чем отличие коуча от психологов и психотерапевтов? Те как раз-таки ищут именно проблему. С помощью различных техник человек ее как бы перепроживает. Проблемы, как правило, находятся в прошлом. Поэтому специалисты подвергают человека терапии, соотносясь с его прошлым. Коуч, в отличие от них, работает с будущим. Все его вопросы, усилия и мысли направлены в будущее. В ту желаемую картину будущего, которую запрашивает и к которой стремится его клиент. Да, мы констатируем проблему, мы описываем ее. Но это — всего лишь контекст. Уточнив этот контекст, мы идем далее. «Ну, это есть, мы это описали, а что ты сделаешь для того, чтобы…?» И вот тут-то начинается коучинг. Коуч не решает проблему. Он помогает человеку достичь состояния, необходимого для изменений. И получить результат.

Если вернуться к теме суицидов и отсутствия диалога, да — это та боль, с которой мы, как коучи, тоже работаем. Она сейчас есть во многих семьях и у многих родителей. И симптомы разные абсолютно, это могут быть и вступление в группы, и отрицание родителей, и самые банальные вещи, такие как, например, невнимательность или то, что ребенок не хочет учиться, когда он ничего не хочет вообще, в принципе.

— Вывод возникает простой. Коучинг в отношениях между родителями и детьми возникает тогда, когда родители не справляются с ситуацией?

— Он возникает тогда, когда у родителей есть запрос на изменение. Когда что-то не устраивает в жизни и хочется что-то изменить. Коучинг может быть эффективен только там и только тогда, когда есть запрос. У ребенка-то нет запроса. Вот, допустим, недавно одна мама привела ко мне четырнадцатилетнего парня. По его мнению, у него все хорошо! Он учится на тройки, высшее образование ему не нужно, потому что, опять-таки, по его оценкам, со средним образованием люди больше и лучше зарабатывают. Ему вообще почти ничего не нужно. Но его маму эта установка сына не устраивает, она хочет изменить его отношение к жизни.

Задача коуча, по большому счету — сблизить ценности детей и родителей. И я спрашиваю этого ребенка: «А что тебе важно?» Он думает и пишет: «Мне важно, чтобы у меня был дом, автомобиль, планшет!» Я ему говорю: — «Хорошо, а может быть что-то еще, не материальное?» Отвечает: «Ну — дружба и любовь!» Он назвал 5 ценностей. А я спросил: «А что важно твоей маме?» И тут он завис. Он завис потому, что он действительно не задумывался над этим, мама с ним не прорабатывала этот вопрос. Она не говорила, да мы все, будучи родителями, чаще всего не говорим своим детям, что нам важно, что нас цепляет. Это проблема большинства родителей. Мы обычно общаемся примерно так: — «Давай-ка, быстро оделся, быстро поел, быстро пошел в школу, в садик» — все на автоматизме. Мы считаем, что это нормально, а это — не нормально.

Когда наши ценности становятся понятны детям, а детские — родителям, их можно сблизить. И наладить диалог. Но, повторюсь, запрос должен быть, конечно же, у родителей. А родители пока этого не знают, с их уровнем эмоциональной компетенции у них тоже нет запроса. Они живут, ругаются друг на друга, кричат, тарелки бьют и они уверены, что являются образцами в воспитании, и им не нужна никакая помощь в этом вопросе.

— И как это изменить?

— Мне помогают знания, медицинское образование. Каждому думающему и ответственному родителю надо знать особенности развития головного мозга у детей. В народе бытует такая теория «нервные клетки умирают и не восстанавливаются». Но на самом деле клеток у нас ровно столько, сколько и было при рождении, они не отмирают, но что меняется? Меняются нейронные связи между ними. Отростки нервных клеток, дендриты и аксоны, соединяются между собой и создают такую структуру — нейронную сеть. Так вот, ребенок до 10–12 лет изучает мир, у него количество этих связей нарастает в огромной прогрессии. Если взять возраст постарше — от 12 до 18 лет — то количество этих связей странным образом уменьшается. На самом деле это нормальный процесс, мозг специализируется. Почему так?

Вот например, как ребенок учится пользоваться ложкой? Он берет ложку в руки, смотрит, как это делают родители, и начинает повторять за ними. Сначала он промазывает мимо рта, не попадает, весь перемазывается кашей, все вокруг тоже в каше, сидит счастливый, довольный, «он делает это сам!» В этот момент нейронные связи в мозгу как раз и нарабатываются. Как только он попал в рот ложкой, запомнил, как надо это делать, попал один раз, второй, третий, десятый — возникает некий автоматизм. Ему больше не надо воспроизводить всю эту последовательность действий, он совершает их автоматически. В мозгу используется меньшее количество нейронных связей, но при этом они становятся толще, и мозг специализируется. Эти связи образуются только тогда, когда человек учится что-то делать и что потом до автоматизма дорабатывает.

И еще о детском мозге. Есть такие действия, которые нам, взрослым, кажутся вполне естественными и обычными. Например, целеполагание, абстрактное мышление, когда мы можем что-то себе представить, подумать о чем-то несуществующем, абстрактном. Мозг ребенка к такому процессу не готов. Ребенку очень трудно, физиологически невозможно, понять и представить, например, что такое «совесть». Подобные понятия начинают вырабатываться в старшем подростковом возрасте. За формирование этих понятий отвечают лобные доли головного мозга. И лобные доли заканчивают свое формирование лишь к 24–25 годам!

Поэтому, когда мы говорим подростку: «Ты что не понимаешь, что если ты не поступишь в этот вуз, то у тебя не случится то-то и то-то…?» — да, он действительно не понимает. И он не может на логическом уровне нам соответствовать. Мы часто говорим деткам: «Давай быстрее собирайся, мы опаздываем, воспитательница нас не примет, уже 8 часов…» — они не понимают, о чем мы. Так с детьми нельзя! С ними надо по-другому! Их надо уговаривать, им надо объяснять, с ними надо работать именно в эмоциональном плане. С помощью различных игр, с помощью задавания вопросов и получения ответов сделать так, чтобы ребенок выстраивал причинно-следственную связь самостоятельно — вот в этом задача коуча. Он может помочь ребенку выстроить такие связи, задавая такие вопросы.

Но это опять же — не панацея! Коуч работает не только с детьми, он по большей части работает с родителями. Потому что конфликт возникает когда? Когда родитель считает, что ребенок что-то не понимает, считает, что он не справится. Но при этом и сам родитель демонстрирует эмоциональную некомпетентность.

— Что является ожидаемым результатом при работе коуча с подростком?

— Взаимопонимание. Взаимопонимание между родителями и детьми. Осознание ценностей. На эмоциональном уровне ребенок может осознать ценности, несмотря на недоразвитые в силу возраста лобные доли головного мозга. В этот период для него роль лобных долей выполняют родители. Правильно выполняя эти роли, они могут помочь ребенку составить его жизненную траекторию. В отношении ребенка коуч работает с несколькими задачами — это самоощущение, это эмоциональная компетентность, это ценности, целеполагание и мотивация. Вот эти вот важнейшие вещи и влияют на весь мир ребенка и на его будущее.

— Как строится коучинг-сессия?

— В детском коучинге существует такая методика — первые три сессии. Они предназначены для разбора ситуации. Первая идет с родителями. Коуч встречается только с родителями или родителем и выясняет его запрос. Выясняет, уточняет, задает вопросы — главное, понять, что хочет, что ищет и чего ждет родитель. «Плохо учится, нет диалога, не знает, чего хочет…» — все-все замечания и пожелания родителей фиксируются в тех словах, какими были высказаны на первой сессии. Вторая встреча идет уже с ребенком.

— Только с ребенком или совместно?

—Только с ребенком, тет-а-тет. Сначала надо войти в диалог, представиться, поговорить, разговорить, установить доверие. На этой, второй, встрече фиксируются желания ребенка, его «хотелки». Они на 100% другие, отличающиеся от родительских. Здесь наша задача — зная запрос родителя, постараться сфокусироваться вместе с ребенком именно на этой теме. В коучинге вообще запрещены наводящие вопросы, но вопросы фокусирующие при работе с детьми — необходимы. И здесь важна реакция ребенка и его описание ситуации. Таким образом, первые две сессии — описывают ситуацию, одна — глазами мамы или папы, вторая — глазами ребенка. На третьей сессии встречаемся вместе с родителями. К этой сессии коуч готовит «доску визуализации». Делим лист и пишем в одной части — описание проблемы родителей, в другой — то, как ее видит ребенок. Родителей, чаще всего, этот лист поражает. Особенно то, как видит эту проблему сам ребенок. Мама считает, что у него нет друзей, а ребенок говорит — есть. Полярность мнений и незнание родителей подробностей жизни своего ребенка часто встречаются.

И вот на основании этой доски визуализации подводятся итоги и делается вывод, с чем или с кем мы и будем работать. Но при этом коуч никогда не передает родителям то, что происходило на сессии с ребенком и не выступает в роли консультанта. Мы не ставим диагнозы и не пишем рекомендации. Мы помогаем клиенту определить самому, где он сейчас, куда он хочет и что для этого важно и нужно сделать. Составляется совместный план, определяется та задача, которую нужно будет проработать. Можно поработать в определенных техниках и с ребенком, и с родителями. В частности, на сближение ценностей, например. Или на эмоциональный интеллект. Подключить «Скульптор эмоций», например. Это когда мы сначала исследуем эмоции, а потом меняем негативные на позитивные. Чтобы ребенок понимал, что он может и умеет это делать.

— Этично ли для коуча давать советы? Вот, чисто по-человечески, без проведения сессии?

— Если есть советы, то это точно не коучинг! Почему вообще возник коучинг? Проще было бы дать всем советов и вперед, но… Человек же не принимает эти советы! Почему? Потому что они исходят не изнутри, не от него, им не приняты и не осмыслены. Поэтому коуч, задавая свои вопросы, помогает человеку самому выйти на получение этих же ответов. Самому! А когда решение принято самим собой, оно индивидуально, оно вызрело, оно выстрадано, тогда и человек действует более осмысленно и результативнее. Есть такой гормон — дофамин. Он отвечает у нас за удовольствие. Когда человек что-то делает, и у него получается, как раз и выделяется дофамин, и человек кайфует от этого.. И когда есть внутренняя мотивация, когда человек осознанно хочет что-то сделать и у него получается, он испытывает кайф, получая свою дозу внутреннего дофамина. Вот это — самая эффективная мотивация. Тогда человек стремится к достижению цели. Вот коучинг как раз и направлен на то, чтобы у человека выделялся внутренний дофамин. И достигались свои вершины успеха. Мы задаем вопрос в конце сессии: «Что ты можешь сделать уже прямо сегодня?» И он отвечает: «Так, ну, я вот могу вот это и вот это…» И мы записываем это на бумагу. «Бери ручку и записывай: „Я сделаю то-то, то-то и вот то-то…“

— Один из моих собеседников ответил по поводу проблемы отцов и детей так: «Эта проблема возникает потому, что дети умеют получать кайф от жизни, а взрослые — уже нет!»

— Да! Абсолютно верно!

— Поговорим об этом?

— Отлично. Опять же — все связано с развитием головного мозга. До 25 лет мозг сам себя награждает дофамином за что-то новое. Например, ребенок узнает что-то новое, получает новую информацию. Вот почему дети всюду лезут? Особенно пацаны, разбирают какие-то железки, шурудят в оврагах, что-то пробуют, смешивают, выискивают? Они от этого кайфуют! Вот эти связи нейронные, когда человек узнает что-то новое — они тоже устанавливаются, формируются. Узнает все новое, новое, новое, а потом наступает период — 25 лет. Что происходит? Мозг сформирован. Нейронные связи разрываются, уменьшается их количество. Да, могут появляться новые — это, собственно, нейропластичность мозга нашего, когда мы учим язык после 25 лет какой-то, например, или осваиваем новую работу… Я, например, был врачом до 29 лет, потом я ушел в бизнес, получал новые знания, сейчас вот коучинг, опять же…Что-то новое, оно всегда стимулирует развитие мозга. Что происходит дальше? В 30–40 накатывает так называемый кризис среднего возраста, когда человека ничего не радует. И вот эта подкачка дофаминовая, она закончилась почему-то, по какой-то причине. Люди начинают в поисках дофамина что-то менять: менять работу, менять жену, мужа, уезжать куда-то, менять машину, квартиру. Вот этот кризис обусловлен на самом деле чисто физиологическими причинами, и он заставляет людей, у которых нет ответственности, осознанности, понимания, делать разные, иногда ужасные, вещи. Но надо по-другому его находить, этот дофамин. Надо научиться получать удовольствие от процесса! Вот дети, они как раз и получают удовольствие от процесса. Вот в чем разница: взрослому процесс чаще всего не нравится, ему нужен результат, вполне определенный — дом на Майами. Но процесс ему не нужен — работать на то, чтобы этот дом купить, он как-то не жаждет. Те люди счастливы, которые получают удовольствие от процесса.

— Оценка социума может дофамина добавить?

— В виде позитивной оценки, признания — да.

— А если это запрос к коучу?

— Отличный запрос!

— А как к нему вести?

— Человек сам определит. Наше дело — задавать вопросы: в какой сфере? Что именно для него значит признание? Как оно должно выражаться? Иногда человек приходит с запросом «хочу денег», а на самом деле ему по факту нужно именно признание. Или наоборот: «Я хочу признания!» А что для тебя признание? Я хочу написать книгу! И что должно произойти с твоей книгой, чтобы ты понял, что у тебя есть признание? И бывает достаточно того, чтобы только близкие — мамы или дедушки знали, что есть эта книга. И этого хватит, этого достаточно, этот запрос удовлетворен. Поэтому — у каждого свое признание.

Мы всего лишь задаем вопросы. И человек сам выстраивает стратегию, как он будет это делать — достигать желаемого.